1. ОРКЕСТР ПРОЛЕТАРСКОГО ДЖАЗА
Весной 1986 года я возвращался с концерта «Браво» из Олимпийской деревни. На «Юго-Западной»,
в метро я случайно встретил Олега Сальхова – бывшего звукорежиссера группы.
- Пишешь сейчас для кого-нибудь? – поинтересовался он.
- Да так… – уклончиво ответил я.
- Пойдем, – предложил Олег. – Познакомлю тебя с Гариком.
- Кто это Гарик?
- Ты что, чувак, «Бригаду С» не слышал? – удивился он. – Я им сейчас звук рулю, чумовая
команда. А Гарик просто бешеный. Одно слово – гений.
Мы прошли в дальний конец полупустого вагона, где в одиночестве сидел, похожий на молодого
«фюрера», парень в куртке цвета хаки и спортивной шапочке.
- Знакомься, Гарик, это автор «Старого отеля», – представил меня Олег.
- А-а-а, «Старый отель»… – поморщился Гарик, вяло пожимая мне руку.
- Он еще с «Альфой» Сарычева работал, – продолжил рекламную кампанию Олег.
- Сарычев – это урел, – безапелляционно заявил Гарик, презрительно сплюнув себе под ноги.
Сгусток слюны смачно шлепнулся на пол.
- С чего ты взял? – удивился я.
- У него вывеска фальшивая, – ответил он. – Для таких рок-н-ролл просто новое место работы.
Поезд тронулся, разговор распался на обрывки фраз, и они летели в пустоту тоннеля,
сопровождаемые гулким перестуком колес.
- У нас в субботу концерт в ДК МАИ, – сообщил мне на прощание Гарик. – Подходи, текста
какие-нибудь свои подгони. Может, что-нибудь сделаем вместе.
- А какие нужны тексты? Я же вас ни разу не слышал…
- Что-нибудь пожестче, – ответил, насупившись, Гарик. – Мы команда крутая. Маленький, но
гордый коллектив. Можно сказать, Оркестр пролетарского джаза.
В субботу я пошел на концерт. Едва в зале погас свет, раздался взрыв, и сцену заволокло
плотным дымом. Из завесы выскочила пятерка музыкантов в противогазах и начался рок-н-ролл.
Солист, прыгая вокруг микрофонной стойки, остервенело пинал ногами невидимых врагов, и
расстреливал зал из игрушечного автомата. Наконец он сорвал с себя маску и завыл загробным
голосом.
- У лжи твои глаза! – обвинял кого-то Гарик, размахивая руками в разные стороны. – У зла
твое лицо!
Я посмотрел на свою соседку. Она чуть привстала и, впившись ногтями в подлокотники кресла,
беззвучно шевелила губами.
- … я тебе подарю два кармана травы, – обещал со сцены Гарик.
Девушка доверчиво кивала и широко распахнутыми глазами внимала каждому его жесту.
- Гады! Гады! – обличал Гарик, указывая куда-то вверх.
Переполненный зал бушевал.
После концерта я с трудом пробрался за кулисы. Вокруг потных, но счастливых артистов
толпился народ. Увидев меня, Гарик прорвал окружение и, сопровождаемый щебечущими поклонницами,
увлек за собой в гримерную. У самых дверей дружинники отсекли кортеж, и мы вошли.
- Ну как? – заносчиво спросил Гарик.
- Да, не слабо, – честно признался я.
- Вот так мы их и победим, – по-чапаевски постановил он. – Тексты принес?
2. ПОЕЗД В РАССВЕТ
Через недею Гарик навестил меня на рабочем месте.
Я уныло сидел в своей вахтерской каморке, грыз карандаш в поисках ускользающих рифм и
пересчитывал в небе звезды.
- Не смурей, братское сердце, – усмехнулся он, доставая из сумки бутылку «андроповки».
Я тяжело вздохнул и пошел мыть стаканы. Когда я вернулся, Гарик сидел на кушетке с моей
гитарой и наяривал на ней какой-то приблудный твист.
- Представь себе, – сказал Гарик, откладывая гитару. – Поезд, битком набитый пассажирами,
летит через ночь. Пассажиры – кто спит, кто бухает, кто трахается…
В общем, все чудят, как хотят… И вдруг один парень, главный герой, заглядывает в зеркало и не
видит там своего отражения!
Он тащит к зеркалу свою девчонку – тот же эффект! Он в ужасе бежит к проводнику и спрашивает –
что это за поезд, какова станция назначения? Но проводник молчит, только ухмыляется. И тут
этот перец понимает, что все они обречены. Потому что, проехав через ночь, они превратились в
тени, а поезд идет в рассвет…
- По мотивам Эдгара По? – спросил я, срывая с «андроповки» малиновую бескозырку.
- По мотивам Дэвида Боуи, – строго ответил он.
Мы разлили водку и, не чокаясь, выпили. Меня так и подмывало задать вопрос по поводу текстов,
что я передал Гарику после концерта, но он о них не вспоминал. Молчал и я, не желая навязывать
ему обсуждение, может, вовсе и не интересной ему темы.
По крыше забарабанил дождь, в узком окошке замелькали темные силуэты поздних прохожих. Укрывшись
зонтами, они спешили домой, и казалось, только мы одни во всей галактике знаем что-то такое,
о чем не ведает никто.
Наконец, я выдавил из бутылки последние капли огненного напитка. Гарик машинально принял стакан,
осоловело уставившись на плакат, приколотый к стене каморки. На нем был изображен усатый человек
в спецовке и высоких сапогах. В руках он держал два конца провода, перекрученных между собой и
небрежно прихваченных изоляционной лентой. Из его глаз сыпались искры. Надпись внизу
предупреждала: «Монтер, избегай скруток!»
- Хочешь, сыграю, что я придумал на твоего «Человека в шляпе»? – неожиданно спросил Гарик.
- Конечно, хочу, – ответил я, передавая ему гитару.
Он принял инструмент, взял несколько аккордов и замер, уронив усталую голову на деку.
- Знаешь, – тихо промолвил он. – Ее на гитаре играть без мазы, не тот эффект. Приходи на запись
в студию, все поймешь.
Я понимающе развел руками.
- Слушай, а здесь… негде взять? – оживился вдруг Гарик. – Надо бы добавить…
- Посиди за меня минут десять, – поразмыслив, ответил я. – Может, что и получится.
Я снял со стенда ключ от кафедры физвоспитания, вышел в холл и поднялся в лифте на четвертый
этаж. Институт был пуст. Я сделал несколько шагов и встал, как вкопанный. Чье-то эхо
прошелестело по площадке и спрыгнуло в лестничный пролет. Из дальнего конца длинного коридора
послышались шорохи. Они приближались, становились всё громче. Казалось, что кто-то, скрытый
темнотой, семенил мне навстречу шаркающей неровной походкой. Сердце мое было готово выскочить
из груди и ускакать вслед за предусмотрительным эхом. Но я стоял, – сжав кулаки, чтобы
встретить врага лицом к лицу – на самой границе, отделяющей свет лестничной площадки от
коридорной тьмы, и ждал нападения, как избавления от своего жуткого леденящего страха. Не
знаю, сколько времени прошло – минута или час, но ужас вдруг отступил, и я понял, что
сегодня спасен.
Я нащупал кнопку выключателя, и в коридоре с мерным галогеновым гудением зажегся свет,
пригвоздив мою тень, этот жалкий обрывок тьмы к обшарпанной серой стене.
Я знал, что делал, когда из всех возможных кабинетов, выбрал кафедру физвоспитания.
Приближалась пора зачетов, и студенты-автодорожники, в большинстве своем люди, к спорту
равнодушные, и занятия им считающие глупой потерей времени, по неписаной традиции сумками
несли преподавателям кафедры подарки в обмен на зачет. Подношения эти разнообразием не
отличались, в основном преподавателей соблазняли универсальной валютой социализма, то есть
водкой. Я обнаружил ее в третьем по счету ящике стола. Мне и в голову не пришло, что это было
банальным воровством.
- Спасибо, братское сердце, – обнял меня Гарик, когда я вернулся с пузатой литровой бутылкой
«Посольской». – Давай стареть вместе…
Я не помню, сколько мы еще просидели, бодрствуя, но когда мне удалось разомкнуть тяжелые
слипшиеся веки, в тесной вахтерской каморке уже хозяйничал рассвет. По чистой, словно
вылизанной дождем улице, выцокивали каблучками девушки.
- Солнце, похититель зонтов, – задумчиво промолвил Гарик, выглянув вслед за мной в окно.
Через пару недель он нагрянул ко мне домой. Отец был на работе, я думаю, это сберегло ему
пару лет жизни. Мама напекла нам блинов, мы попили чаю, и поболтали о том, о сем. Гарик держался
жестко и независимо, демонстрируя радикальность взглядов, и высказывался на любую тему от поп
музыки до переустройства мира.
- Он опасный тип, – сказала мама, когда Гарик ушел. – Экстремал…Ты будь с ним поосторожнее.
Я не понял, что она имеет в виду. Вряд ли то, что Гарик находился в очевидной оппозиции
официальной идеологии, – в ней тогда находились две трети населения страны. Сейчас, много лет
спустя, я понимаю, что она интуитивно чувствовала в нем не просто ниспровергателя каких-то
конкретных идейных догм, а разрушителя по своей природе, человека, органически неспособного к
конформизму. Женщины вообще намного тоньше мужчин чувствуют эти вещи. Конечно, Гарик из тех
людей, что всегда будут находиться в оппозиции любой официальной идеологии. В этом их сила и в
этом их слабость. Непонятно, что остается делать таким людям, когда уже не остается поводов
для протеста. Впрочем, России эта перспектива не грозит…
3. ЧЕЛОВЕК В ШЛЯПЕ
В звукозаписывающей студии Центра Стаса Намина собралась вся группа. За последнее время она
расширилась за счет духовой секции и уже насчитывала дюжину человек. Сергей Галанин,
бас-гитарист «Бригады С», а фактически ее музыкальный руководитель, давал музыкантам последние
указания, когда расположившийся за звукорежиссерским пультом Гарик произнес короткое напутствие:
- Ну что, братцы, готовы? Давайте, как в последний раз! Мы должны выебать всех!
Едва оркестр пролетарского джаза ухнул вступление, он взмахом руки остановил музыкантов.
- Не, так не годится, – покачал головой Гарик. – Угар-р должен быть такой, чтобы девки снимали
с себя лифчики и… р-резали их на шапочки!
Через пару месяцев «Человек в шляпе» был выбран модной телепрограммой «Музыкальный лифт»
для съемок первого клипа группы. В роли Человека В Шляпе Гарик предложил сняться мне. Режиссер
Андрей Комаров накануне съемок встретился с нами и остался удовлетворен «фактурой» будущего
главного героя, что меня, откровенно говоря, удивило – актером я себя не представлял. Но
подобная авантюра была совершенно в духе времени, и к тому же вполне соответствовала моему
тогдашнему настроению – попробовать в жизни всё.
Правда, вскоре произошло событие, чуть было не поставившее крест на моей актерской карьере.
Тогда я еще не знал, что если судьба дарит тебе надежду, значит надо быть начеку. Надо смотреть
во все глаза, потому что где-то тебя ожидает подвох.
Так и случилось. За несколько дней до съемок, возвращаясь из гостей, я был атакован тремя
неизвестными неподалеку от гостиницы «Космос» – в местах, по тем временам скорее злачных,
чем опасных. Во всяком случае, одинокому прохожему там не грозила скорая и беспричинная
расправа. Однако со мной всё произошло иначе. Лицо мое было разбито в кровь, сердце расколото
на части, а осколки надежд смыты дождем в придорожную канаву. Да, что там говорить – я был
просто убит горем.
Сейчас бы я расценил этот случай, как «звоночек сверху». И когда утром, Гарик в ответ на мой
рассказ посоветовал мне не расстраиваться, так как из-за технических проблем съемка клипа все
равно откладывалась, я бы постарался как-нибудь увильнуть от этой роли, потому что с годами
научился с грехом пополам читать жизнь между строк. Но тогда…
На съемках я появился в отцовском пальто до пят, купленном им в 46-м году в Вене и
широкополой фетровой шляпе. Желая как следует примерить на себя образ, я ехал в этом «прикиде»
на метро – от самого дома до телецентра, ловя на себе удивленные взгляды попутчиков.
Там мы с «бригадирами» и съемочной группой погрузились в служебный автобус и отправились на
Гостиный Двор, где в самом центре Москвы и отсняли большую часть материала.
Гений юного режиссера Комарова стал очевиден всем ровно в шесть часов вечера, когда из
арендованных на Гостином Дворе контор, как муравьи из подожженного муравейника, повыскакивали
на волю усталые совслужащие, обеспечив видеоряд необходимой массовкой.
Клип крутили по всем телевизионным каналам, причем не стоило это группе ни копейки! Сейчас
это звучит неправдоподобно, но тогда подобный альтруизм со стороны работников телевидения
считался в порядке вещей.
Узнавать на улице меня начали месяца через два, когда моя физиономия в надвинутой на брови
шляпе уже настолько намозолила глаза мне самому, что я, увидев ее в очередной раз, недрогнувшей
рукой переключал канал. Конечно, возможность идентифицировать себя с главным героем клипа
такой модной группы, какой была в то время «Бригада С», подарила мне несколько приятных
мимолетных знакомств, но в целом я отнесся к своему дебюту довольно холодно.
Для тех, кому никогда не доводилось видеть себя на телеэкране, могу только посоветовать – не
расстраиваться по такому пустяковому поводу. Ощущение это весьма специфическое – не каждому
понравится. С другой стороны, оно и не должно нравиться всем.
Как бы то ни было, клип показывали по телевизору почти год во всех молодежных программах,
что вбило первый гвоздь в крышку гроба наших с Гариком отношений.
4. «БРИГАДА С» – «НАУТИЛУС» 4:5
Весной 1988 года фирма «Мелодия», пользуясь отсутствием на рынке пластинок с записями
двух самых, пожалуй, популярных на тот момент рок-групп – «Наутилус Помпилиуса» и «Бригады С»,
контрабандно издала их концертную запись с фестиваля «Рок-панорама – 87». Каждой из групп было
отдано по стороне на виниловом альбоме, и по странному стечению обстоятельств я оказался
автором текстов тех четырех песен «Бригады С», что вошли в этот альбом.
Гарик негодовал по поводу такого вопиющего нарушения авторских прав, изливал потоки брани,
но, будучи человеком, от природы смекалистым, не договаривал главного. А главным, мне кажется,
было то, что поэтическая душа Гарика, написавшего стихи к большей части репертуара группы,
была уязвлена. Видимо, в своем внутреннем монологе он объяснил происшедшее происками
автора, а потому с тех пор и по сей день не выпускает пера из своих натруженных рук.
Думаю, тот случай помог нам обоим. Гарика – научил рассчитывать только на себя, а меня
примирил с мыслью о том, что артисты славу не делят. С тех пор в моей жизни произошло многое
из того, о чем не расскажешь в двух словах, да и нет нужды… Я давно уже забыл и о Гарике, и о
себе двадцатипятилетнем, но тут появился Гриша.
5. ГРИША
Он позвонил в три часа ночи и отрекомендовался близким знакомым одного моего приятеля,
имя которого мне стоило бы, наверное, упоминать через раз, потому что оно так часто мелькает
в книге, что может создаться впечатление, будто он мой агент или, на худой конец, ангел-хранитель.
Так вот, он представился от Кутикова, назвал себя культовым режиссером и попросил меня написать
для своей подруги текст в стиле ранней «Бригады С». Я не догадался сразу спросить, – зачем
ему понадобилось доставать из нафталина эту страшную куклу с пластмассовыми глазами, а потом
было уже как-то не с руки.
Фамилия Гриши была Константинопольский, и снял он кроме многочисленных клипов еще и
полнометражный фильм «Восемь с половиной долларов». Стараясь не ударить лицом в грязь перед
представителем смежной профессии, я сделал все, что мог, но Грише текст не понравился.
- Не-ет, старик, это не то, – разочарованно забубнил он. – Слова у тебя стали какие-то круглые
и слишком уж правильно стоят. Раньше у тебя круче получалось.
Может, так оно и есть. Все люди живут надеждой, что когда-нибудь будет лучше. А лучше уже было.
Несколько лет тому назад Гарик продал фирме FEE LEE RECORDS права на издание ранних песен
«Бригады С». На альбоме 14 песен, к которым приложила руку добрая дюжина музыкантов и полдюжины
авторов, не считая самого Гарика. То, что «братское сердце» не поставило в известность никого
из них, лично меня удивило не сильно. В конце концов, я давно уже знал, что славу не делят.
Хотя, в этом случае не только славу.
Нет нужды рассказывать о дальнейшей судьбе группы, она слишком хорошо известна. В начале 90-х
Гарик изменил ее название на «Неприкасаемые», и почти полностью обновил состав. Сам он участвует
во многих проектах – в кино, театре и на эстраде. Порой они удачны, иногда не очень. Но до сих
пор, где бы не мелькнули его тонкие усики, я не могу отделаться от ощущения, что вижу того же
самого Гарика, бегающего по сцене с игрушечным автоматом.
